Внешний вид: Длинная чёрная рубаха из плотной ткани, тёмно-серые штаны, крепкие сапоги под колено. Короткая кожаная куртка зашнурована наполовину. Из-под куртки полощет край рыхло повязанного тёмно-зелёного кушака. Тяжёлый серый плащ свободно застёгнут на застёжку с ремешком и дополнительно пристёгнут к куртке.
Инвентарь: Памятный сильверитовый клинок упрятан в простые ножны. Кошель за пазухой, там же записка от курьера.

В нынешнем положении Атериона было и хорошее. Определённо было. Такие революционные с точки зрения солдата новшества, как мягкая постель и горячая еда, например. Более размеренный распорядок дня. "Ты привыкнешь". И всё же это было не его место. Отчасти это было даже унизительно. Ему следовало находиться там, где пахло кровью. Где крик о помощи вставал поперёк глотки. Где металл грызся с металлом и грохотали пушки.
Да, пушки... Тери время от времени ловил на себе испытующие, выжидательные взгляды соратников. Считалось, что его контузия в прошлом. Относиться к нему как к больному не рискнул бы и старший по званию. Выздоравливая, он был к себе беспощаден. Когда подворачивалась возможность в очередной раз испытать себя, он использовал её и, стиснув зубы, боролся с головокружением, жаркой животной паникой, временной потерей способности ориентироваться в пространстве. Каждый чёртов раз он намеренно проходил через это, чтобы терпеть, свыкнуться. Научиться минимизировать последствия.
Так какого чёрта он делал в Киркволле, впустую точил и без того острый меч, вставал позже, чем поднималось солнце? Здесь даже находилось время для партии в картишки. При желании он мог бы найти себе женщину. Если уж тевинтерская разведка работала под прикрытием, то это делалось на совесть. Атерион почти что стал тем знатным приезжим, какого полагалось изображать по легенде.
Если бы в природе существовало геральдическое животное, символизирующее упёртость, оно должно было бы значиться на их семейном гербе. Дядя был непреклонен. Последний раз, когда Тери пытался с несвойственной ему мягкостью и тактом поднять вопрос о завершении карьеры разведчика, Лигерий ограничился взглядом, тяжким, как могильная плита. И примерно настолько же обнадёживающим. Это было давно, и с тех пор Тери не получил ни единой весточки о возможных переменах, а кампания в Киркволле разворачивалась неторопливо, и конца ей не было видно даже в отдалённой перспективе. Атисы верны долгу. Атисы, как правило, подчиняются воле старших. А у одного конкретного Атиса к тому же не было возможности вырваться из схемы без помощи дяди, который оставался непреклонен... Киркволл не нравился Атериону. Киркволл был хуже кости в горле.
Поэтому, когда безымянный посыльный, выделив его из целой толпы паломников к Казематам, вложил ему в руку листок бумаги, сложенный вчетверо, перед Тери слабо забрезжила надежда. Было бы безосновательно надеяться, что Лигерий вдруг смягчился и переменил решение, однако...
Нижний город проваливался во мрак быстрее Верхнего - потому ли, что уже после полудня его укрывало густыми зубчатыми тенями, что отбрасывали стены и особняки более успешных кварталов, или из-за удушливой едкой мари, курившейся над заводскими муравейниками. Здание, упомянутое в записке, было в самом сердце крошащегося ветхого киркволлского лабиринта; пришлось изрядно поплутать, чтобы выйти к нему. Небо уже окрасилось в закатные алый и охру, когда Атерион тронул рукой сухое дерево двери и прошёл внутрь - не заперто.
Короткий коридор; впереди, за поворотом, еле слышно шелестели лёгкие шаги. Тери ускорил шаг и, свернув, "сел на хвост" девушке, явно направлявшейся туда же, куда и он. Со своей позиции он видел только тёмный силуэт, подол платья, мягко вьющийся над полом, да пышное переплетение светлых волос контрастом на чёрной накидке. И за ней - пустой зал.
Нечто архаично-традиционное не позволяло ему хвататься за меч при виде женщины, хотя само присутствие здесь постороннего было подозрительно, нежелательно, опасно. Он ожидал увидеть кого-либо, кто передал бы ему вести от дяди, но женщина... Впрочем, у него ещё были шансы как прояснить ситуацию, так и попытаться сыграть дурака - то есть, случайного прохожего. Мало ли в Нижнем городе ублюдков, готовых вечером последовать за одинокой девушкой.
- Позднее время для красивой женщины, чтобы находиться в Нижнем городе в одиночку. - Тери нарочито сыграл грубоватыми и самоуверенными интонациями. Насчёт "красивой", конечно, со спины он мог и поторопиться, но мало ли ублюдков в Нижнем городе... Нужно было добавить ферелденского. - Потеряли спутника, сэра?

Отредактировано Атерион Атис (2015-01-22 15:11:33)

Пассаж был прост и прямолинеен, и Атерион ждал реакции под стать - атаки, вскрика, насмешки, взрыва праведного возмущения, на худой конец. Его дела в последнее время почти не требовали изощрённой игры на публику. Осторожности - да. Скрытности - разумеется. Но никакие военные манёвры не требуют от участников той же степени душевной изворотливости, лицемерия и лицедейства, как та изощрённая душегубка, что зовётся "политикой".
Она обернулась, и на какое-то мгновение Тери был готов поклясться, что опора зыбко качнулась у него под ногами. Самодовольно-простецкая маска ферелденского дворянина средней руки слетела с него, как не было, кровь душно прилила к вискам. Предательски рвались причинно-следственные связи, Атерион чувствовал, что стремительно проваливаетя в нечто нереальное, в сон наяву, в болезненную галлюцинацию. Потому что Церера никак не могла здесь оказаться.
Тери заострившимся быстрым взглядом исследовал её лицо и видел в нём то же смятение, которое кратковременно одержало верх над ним самим. Ей, душимой властной отцовской хваткой, просто не полагалось быть здесь, для этого не было ни возможности, ни оправдания. Мысль Тери метнулась к записке. Там было сказано "от друга". Друзей у него было наперечёт по пальцам одной руки...
Он не видел сестру несколько лет. Не знал, сломало ли её свободную волю на жерновах, одним из которых была политика, а другим - пресловутое отцовское "так нужно". Он не мог ничего изменить и поэтому избегал мыслей о ней с упорством, достойным сумасшедшего. Только образ Церы всё равно находил способы прорваться через блокаду. Атерион часто мысленным взглядом смотрел в это лицо, засыпая, и ещё чаще - в предрассветном полузабытьи, когда сон особенно тонок и наполнен нашими тревогами, страхами, самыми яростными желаниями.
Он всегда был достаточно импульсивен, но сейчас это было даже не импульсом - необходимостью. Тери и сам шагнул к ней, поймать протянутую к нему руку, коснуться, убедиться, что реальна. Его сестра. Здесь.
От чужого голоса наваждение не рассеялось, зато Атерион отчасти вернулся в реальность. Когда комната стала заполняться людьми, воинские инстинкты заставили его собраться и занять удобную позицию для боя, но, кажется, нужды в этом не было. И не будет, если только один из этих легионеров не позволит себе ещё сильнее потеснить его и Цереру. Тери, вернув бесстрастное лицо, внутренне сейчас был далёк от невозмутимости, но формальное приветствие возвратил по-положенному.
Пока он вскрывал футляр, искал среди депеш письмо и знакомился с его текстом, посыльный то исследовал его глазами, то кидал долгие взгляды в сторону Церы, проявляя любопытство, которое Тери не слишком радовало. Он видел, как они с Церой шагнули друг к другу. Лигерий доверял этим каналам достаточно, чтобы передать через них послание, но недостаточно для того, чтобы воздержаться от одной-двух уклончивых формулировок.
Закончив с письмом, Атерион снова почувствовал себя прочно стоящим на земле. Он действительно мог позволить себе роскошь называть друзьями буквально одного-двух человек. Дядя, наставник и пример для подражания, был одним из них, пусть его доброжелательное отношение порой и наводило Тери на размышления. Что-что, а добродетель никогда не была особенно свойственна их роду...
Ему было необходимо остаться наедине с Церой. Он должен был узнать, чем она жила эти годы. Что отец успел с ней сделать. Ему нужно было исследовать её глазами, увидеть и почуять, что изменилось. Но у посыльных, вероятно, была весть и для неё. Атерион коротким кивком поблагодарил своего гонца и стыло воззрился на четвёрку, запиравшую Цереру.
- Мы закончили?