Внешний вид: утепленный черный дорожный камзол, черные штаны, черные кожаные перчатки и сапоги хорошей работы, утепленный дорожный плащ с капюшоном Все мокрое. Видна примерно двухнедельная небритость, частично прикрывающая шрам.
Инвентарь: Два коротких клинка, рапира, стилет, 4 склянки с ядами, 3 дымовые бомбы, 5 метательных ножей, арбалет, колчан для арбалетных стрел (30 штук).

Столб дыма от полыхавшей таверны был не столь сильно заметен во мраке ночи, да и ливень сделал свое дело. Запах гари и паленой плоти навряд ли достигнет стен замка. Но отнюдь не это должно было беспокоить часовых, что держали свою вахту, а то, что к замку приближался небольшой отряд явно промокших путников.
Точнее, не совсем путников... Дюжина всадников ровным строем подъехала к вратам замка Хайевер. Их доспехи сияли золотом в первых лучах восходящего солнца и выглядели они особенно ярко на фоне темно-синих плащей, поддоспешников и одежд. Двое всадников держади знамена и любой мало-мальски сведущий в нынешней политической обстановке Тедаса узнал бы их, как знамена императрицы Орлея, Селины I Вальмонт - золотой лев на пурпурном фоне. Когда же отряд остановился перед воротами, вперед выехал еще один всадник, облаченный в черное. Глубокий капюшон скрывал его лицо...
-Ранний час, конечно... придется потревожить сон леди Кусланд. - он сделал легкий кивок и остатки сна с часовых сдул голосистый звук рога.
По крайней мере, Адриан в этом точно не сомневался. У того, кто дул в рог, легкие были достаточно мощные, чтобы он на пару мгновений оглох на одно ухо. Тихонько ругнувшись под нос и тряхнув головой, бард поднял голову вверх. Учитывая нелюбовь ферелденцев к Орлею, он вполне ожидал, что сейчас ему на голову выльется ведро помоев и не особо хотел под это дерьмо попасть. Слегка прокашлявшись, Адриан поставленным голосом крикнул:
-Посол от Ее Величества императрицы Селины Вальмонт к тейрне Кусланд! - сделал он это заранее, дабы часовые поторопились и не утруждали себя вопросами.
Посол... Сиськи Андрасте, почему от этого слова мне становится смешно?

Отредактировано Адриан дю Кото (2015-01-19 19:52:19)

Бард криво усмехнулся, когда ему навстречу вышел достаточно солидный отряд. Конечно, орлесианцы не собирались нападать на полусонный гарнизон замка, но если что... они вполне могли вырезать стражу. Будь здесь все остальные его шевалье, замок был бы в их руках меньше чем за пару часов.
Что ж, приступим...
-Честь имею... - мужчина слегка кивнул, прежде чем спешиться и на пару мгновений замолк. Стоило ли говорить о себе какому-то капитану? Ферелденцы ценили честность, все-таки. - Маркиз дю Кото. Не сочтите за дерзость, но я хотел бы увидеть леди Кусланд немедленно.

И вскоре, он оказался внутри холодного ферелденского замка. Ноги его тут же ощутили дикий холод - внутри было теплее, да, но пол не отапливался, в отличие от стен. Проклятье, как ему не хватало деревянных полов его собственного замка.
Хоть за стены спасибо. - мрачно подумал маркиз. Его ноги определенно считали, что снаружи было теплее. Да и одежда на Адриане была до сих пор мокрая, он разве что капель за собой не оставлял.
Вид очага в главном зале вызвал искреннее желание броситься к нему, дабы согреться, но... к сожалению, у мужчины были дела поважнее. Перед ним сидела властительница Хайевера во всей своей... распаленной красоте. Выбившаяся прядка, мешки под глазами, румяные щеки, несколько неопрятная одежда... да кто-то изрядно пошалил сегодня ночью. Более того, у барда даже были мысли, с кем... Позади тейрны маячила женская тень в капюшоне и маячила достаточно назойливо, чтобы вызвать у Адриана ощущение настойчивой паранойи.
Вот только показывать он ее не собирался. Не сейчас. Показать слабость - проиграть, подставить спину под удар. А в его работе подобное было непозволительно. Как и, в принципе, то, что он собирался сделать. Проблема была в том, что если он скроет свое имя, это может вызвать некоторое... недоверие со стороны леди Кусланд. В то же время, раскрыть свою личность для барда было сравни самоубийству. Маркиз всегда предпочитал действовать в тенях, прячась за масками, но сейчас Игра принимала совершенно непривычный для него оборот... и его трясло внутри от осознания сего факта.
Остановившись перед "троном" на почтительном расстоянии, орлесианец снял капюшон. Еще не все огни горели в зале, так что здесь царил приятный полумрак, позволявший маркизу частично оставаться в тени. Снять капюшон и назваться своим именем и титулом было своеобразным жестом доброй воли. Лгать сейчас, к сожалению, было не выгодно.
-Прошу прощения за столь... ранний визит, леди Кусланд. - он говорил тем мягким, приятным голосом, который частенько заставлял сердца дам трепетать. На сей раз, говорил он специально с традиционным орлесианским акцентом, в качестве предосторожности - не стоило раскрывать сразу все карты, особенно намекавшие на его навыки. Конечно, он не мог знать, как среагирует тейрна... но мало ли. С изящным поклоном, бард продолжил свою речь, - Позвольте представиться: маркиз Адриан дю Кото. Я имею честь говорить от имени Ее Императорского Величества, императрицы Селины Вальмонт.

Отредактировано Адриан дю Кото (2015-01-19 00:35:25)

Внешний вид: лёгкая синева недосыпа под глазами, бледный вид. Темная рубашка, темно-фиолетовый камзол, накидка с капюшоном того же цвета, волосы убраны под накидку, гладко причесанные. Черные брюки, высокие сапоги, перчатки.
Инвентарь: стилет с лезвием в пол-ладони, в потайной складке правого сапога.

Просыпаться поутру пришлось едва не с боем - воюя с собственным желанием в кои-то веки поваляться в теплой постели до обеда; в конце концов, у Элиссы в комнате казалось так спокойно, но нет. Так что поутру женщина быстро привела себя в порядок (бадья еле теплой воды в помощь) и снова взирала на мир внимательно, хотя недосып остался тенями под глазами и немного подпорченным настроением. А тут еще, какого-то морового выползня, едва Кусланд хотела заняться сбором ежедневных отчетов, как в замок прибыли орлессианцы, которым тейрна, кажется, не сильно и удивилась. Лелиана им удивилась не очень сильно - в конце концов, они с Джустинией и предполагали, что Селина будет ставить на кого-то из ферелденских дворян. До вчерашнего вечера, Элисса упорно казалась кандидатурой номер один, но после разговора о наследнике Каленхада, возникали вопросы.
Лелиана стояла, не шевелясь, в тени за троном, неприязненно глядя как на храмовника, стоящего по левую руку от трона, так и на посла с шевалье. Такого посла не было, при памяти Сестры Соловей. И имя это в Халамширале точно не было на устах и на слуху часто.
Женщина едва сдвинула тонкие рыжие брови, вспоминая все, что могла слышать о странном маркизе, как в зал ввалился еще один вестник.

С места, где стояла бард, прекрасно было слышно о чем тот говорил. И дело было точно куда сложнее предположения, которое тут же высказал храмовник. "Большой параноидальный ублюдок" - рыжая метнула совсем не добрый взгляд в спину быстро уходящему храмовнику и поняла, что ведь притащит - кого-угодно, но притащит в цепях. Последнюю сельскую знахарку притащит, но во всём будут виноваты маги.
"Элисса явно слышала о Киркволле слишком мало. Там тоже "вершили правосудие" и всегда виноваты были маги".
Настроение с отметки "сумрачное" решительно ползло к отметке " убить кого-то", хотя Лелиане удалось даже погасить злые огни во взгляде.
Тихо заведя руки за спину, женщина сжала пальцы, смыкая в замок ладони. За Кусланд нужно было присматривать, но у шпионки нет столько времени. И тейрну надо убедить в том, что все решения ошибочны, и спешить с отчетами в Вал-Руайо и Денерим - вправлять мозги Алистеру, нет, лучше - говорить с Анорой. Хайевер становился назревающим гнойником и требовалось поскорее вскрыть его. А "левая рука" Солнечного Трона одна. А здесь творится что-то такое, что даже неизвестно с какой стороны хвататься за узлы и как их разматывать. И не ударить ли мечом, разрубая к гарлочьей матери.
Женщина вновь посмотрела на толпу делегатов из Орлея, которым было любезно предложено собрать свои железячки. Пока она не собиралась сходить с места, как и обозначать свое присутствие - если Элисса захочет её раскрыть и представит этим ребятам, будет весело, хотя бы потому, что Лелиану знают многие. Ну и присутствие представительницы Церкви, открывает новые просторы для маневров этим "послам".
...Или сужает все горизонты. В любом случае, её представление или не-представление, позволит действовать. Обеим сторонам. Потому что дворяне Орлея не ездят в опасные путешествия без своих шпионов. А если это действительно посол от Селины, то где-то меж шевалье или уже в замке, но своим ходом, прячется императорская "тень".
"Утро добрым не бывает, действительно." - рыжая улыбнулась своим мыслям и чуть склонила голову на бок, рассматривая строй шевалье, прислушиваясь к разговору.
Ей срочно нужно было выволакивать Элиссу и вправлять ей мозги, решать что-то с непонятно-откуда взявшимися подданными Селины, оторвать голову и руки параноидальному храмовнику, мимоходом постараться собрать все слухи, выпинать последних магов за пределы тейнира и спешить в Орлей, через Денерим. Ничего так задачка.
"Эх, где мои шестнадцать лет... когда нужно было лишь подбрасывать платочек не в тот кабинет."

Шевалье молча сдали оружие, но тревога не покидала тейрну Хайевера. Десять лет назад, она бы была в восторге от возможности увидеть настоящих орлесианских шевалье, в таком количестве и одновременно. Но однажды они уже ступали на землю Ферелдена и ничем хорошим это не закончилось, в том числе и для их империи. Но Селина - не Флориан. Это следовало принимать во внимание, а учитывая географическое положение тейрнира, под ударами Орлея в первую очередь падёт Хайевер. Без тени улыбки, тейрна наблюдала за тем, как её солдаты разоружают орлесианцев и в первую очередь - "посла" Селины.
- Императрица оказала мне честь, - наконец произнесла Элисса и было заметно, насколько нелегко даются ей эти слова, - а вы неплохо подготовились к переговорам, маркиз. В моих землях не осталось порождений тьмы, или разбойников. Но мятежные маги... Неужели, полусотни храмовников недостаточно для того, чтобы держать этих богохульников подальше от моего тейрнира?!
- Тейрна, храмовники... - один из рыцарей приблизился к ней, склонив голову, но Элисса жестом велела ему замолчать. Он подчинился ей так, словно храмовниками Хайевера командовала она, а не церковь.
- Довольно, - вспыхнула Кусланд, - если вас недостаточно для истребления магического отродья в моих землях, отправьте прошение о подкреплении. Восстание уже охватило Внутренние Земли и я давно не получала вестей от эрла Тегана. Меня это тревожит.
- Сколько мечей вы хотите видеть под своим знаменем, тейрна?
- Под моим, - холодно ответила Элисса, - ни одного. Долг храмовников - истреблять мятежных магов и не мне напоминать вам об этом. Эта трагедия не должна повториться. Я хочу, чтобы императрица услышала о моём желании положить конец этой войне, маркиз дю Кото. Пусть все собравшиеся будут свидетелями моих слов!
Женщина поднялась со своего трона, а гвардейцы расступились перед ней. Элисса чувствовала на себе тревожный взгляд Лелианы, но у неё не было выбора. Тяжёлые времена требовали от неё принятия тяжёлых решений. Если придётся, Кусланд была готова исповедоваться снова.
- Если король Алистер не прекратит поддерживать мятежных магов, если его армия продолжит держаться в стороне от войны, то я клянусь Создателем, что лично поведу войско Хайевера на Редклифф и покончу с этим богохульным восстанием.
Храмовники и гвардейцы приветствовали решение тейрны одобрительными возгласами.
- Сэр Джулиан, - женщина обратилась к молодому храмовнику, стоявшему недалеко от неё, без шлема, - я хочу, чтобы храмовники готовились к бою. Отправьте воронов во все крепости ордена и соберите столько мечей, сколько потребуется для того, чтобы утопить мятежников в их нечестивой крови.
- Да хранит вас Создатель, тейрна, - негромко произнёс храмовник и, ударив кулаком по груди, покинул зал.
- Маркиз, - Элисса метнула в сторону орлесианцев холодный, решительный взгляд, - ваши шевалье будут сражаться под моими знамёнами, если это потребуется, - она приблизилась к Адриану и ладони гвардейцев машинально легли на рукояти мечей, - мы будем биться плечом к плечу против общего врага. Орлей и Ферелден.
С этими словами, она протянула маркизу руку. Все замерли в ожидании его ответа...

Сколько благородства... какая набожность. Спасибо, что подпускаешь меня к струнам своей души, тейрна. Обещаю, я буду... нежен. Лопнет разве что парочка...
На лице барда вырисовалась серьезная и поистине искренняя решимость. Выслушав слова тейрны, он сначала крепко пожал ее руку... а затем, с изящным поклоном, склонился и коснулся губами холодной латной перчатки.
-Да будет Создатель свидетелем моих слов. Сражаться бок о бок с вами - честь для меня и моих шевалье, миледи...
Ииии... да, определенно та симпатичная стражница была лучиком света в непроглядной тьме, ибо тень из-за трона тейрны вступила в игру. Маркиз выпрямился, пристально вглядываясь в силуэт и те детали, что он мог разглядеть. Символ Церкви, слова, пропитанные Церковной пропагандой и вызывавшие у него приступ тошноты при одних воспоминаниях, пусть и давних, о том, как он был совсем мелким мальчишкой, торчавшим в церквушке в орлесианской глуши.
А тот факт, что дама, скинувши капюшон, оказалась ни кем иным, как левой рукой Джустинии, радовал еще меньше.
Проклятье, Соловушка, ты-то что здесь делаешь? Торчала бы в Церкви и пела Песнь - тебе это больше идет.
В то же время, паранойя вновь начала настойчиво ныть у него в голове... демон бы побрал эту рыжую. И ведь не прирезать ее втихаря - исчезновение столь весомой фигуры, пусть и держащейся в тени Золотого Трона, будет слишком заметным.
Что ж... Игра принимает интересный оборот.
Он изящно склонил голову, словно бы приветствуя Лелиану - не стоило показывать свое пренебрежение к вере, особенно сейчас. Особенно при набожной тейрне.
-К сожалению, вы ошибаетесь, мадмуазель Лелиана. - Адриан покачал головой, тяжело вздохнув. - У всего Тедаса сейчас есть противник, а именно - те, кто причастен к гибели доброй Верховной Жрицы Эльтины, прими ее к себе Создатель... и те, кто поддержал их, отказавшись от Кругов. Мы уважаем слово Солнечного Престола, сестра Соловей, а Императрица крайне высоко его ценит и поддерживает... но и вы должны понять, что не все маги остались лояльными, иначе люди бы сейчас не гибли. Ваши слова идеалистичны и наивны, как это ни прискорбно. Сколь бы запуганными и запутавшимися они ни были, они совершили преступление... не первое и не последнее, к сожалению. Да, этого зайца загнали и он начал кусаться. Но магия опасна, как и огонь. Кто об этом забудет - обожжется... неужели вы готовы забыть об этом и позволить простым людям гореть?
Послом мира могла бы быть и любая другая жрица с хорошо подвешенным языком. Левая рука Джустинии, что держится в тени Солнечного Трона? Сомневаюсь, что на уме у нее лишь установление мирных отношений да болтовня.

Лелиана давно не выступала перед оппонентами в словесных перепалках - как-то не до того было, да и речами, уже давно, она привыкла повторять Джустинию, которая была солнцем над этим бренными миром, а сейчас на рыжую глядели двое, одна из которых была почти фанатично уверенна в греховности всех магов (что было абсурдом, ведь сама Элисса сражалась бок о бок с Солоной Амелл), а второй играл словами и эмоциями.
"Очень хорошо, что Вы упомянули Эльтину. Как раз я об этом могла забыть, какая досада" - Мысленно стрелочка на шкале приязненности к этому маркизу упала ниже отметки "холодно, как на вершине горы", но вопреки своим раздумьям, женщина произнесла совершенно другое:
- Люди не должны страдать, но Вы сами сказали, сударь, что не все маги стали отступниками. Так что следует не отвернуть репрессиями и террором магов от мира. Они - его часть. - Поднявшийся ропот стоявших тут же солдат, шевалье, храмовников и слуг, раздражал Лелиану, но она продолжала держаться спокойно.

"Всех предать мечу... Создатель разберется" - это было уже катастрофой. Совершенно-точно - катастрофой, потому что знаменовало то, что Кусланд поддерживает бессмысленную резню.
Лелиана никогда не считала магов опасными. У неё были друзья среди магов, она провожала в последний путь женщину, что когда-то была вместилищем духа, она жила по соседству с ведьмой из диких земель и ела с ней с одного котелка. Она закрывала собой Героиню Ферелдена, когда они прорубались через полчища порождений тьмы.
- Хорошо, что Солона сейчас тебя не слышит. - Тихим шёпотом произнесла Сестра Соловей, так, чтобы её услышала только Элисса, а потом развернулась, кивнув.
- Я дождусь Вас. - Не утруждая себя кивать больше хоть кому-либо в этом зале, шпионка покинула комнату, сдерживаясь, чтобы не перейти на очень быстрый шаг, сдерживаясь, чтобы не заломить руки, не обхватить себя за плечи, будто стало вдруг холодно - холодно было на душе, потому что мир превращался в еще более паскудное место: если даже те, кого Лелиана считала достойными, сходили с ума от страха перед силами, которые даровал Создатель.

В кабинете еще с утра было прибрано и чисто. Даже проветривалось, так что о ночи не напоминало ничего. Женщина стояла у окна, заложив руки за спину, смотря на бастион и двор замка, где всё время сновали прислуга и солдаты. Услышав шаги, которых оказалось много и гораздо более тяжелых, чем должно быть, рыжая обернулась.
Пара храмовников на пороге не была пределом мечтаний, точно.
"Больно!" - от удара в живот женщина вскрикивает приглушенно, давится слезами. "Приказ?! Она сошла с ума?!" - латной перчаткой по лицу. От боли кажется, что голова взорвалась. Есть только нестерпимый багровый свет и кровь, заполонившая рот. Свет померк.

Больше десяти лет назад её предала любовница. Больше десяти лет назад был удар по животу и темница. Больно от осознания того, что история повторилась, что Лелиана так ничему и не научилась...
Её даже не обыскивали толком. Руки уже затекли, запястья ноют. Но, хотя бы, обошлось без насилия и лишних побоев.
Женщина пока решила дать Кусланд время - не больше суток, на то, чтобы та одумалась и отпустила её. Потом Лелиана сбежит, даже если для этого придется выгрызть себе кисти рук. А пока она отстранено смотрела по сторонам, водя только глазами, потому что голова до сих пор гудела, протестующе отказываясь думать.
Услышав шаги по камню, рыжая немного напряглась, нахмурилась - лицо тут же задергало болью: даже не хотелось представлять как его обезобразил тот удар перчаткой. Кто-то пришел по её душу?
"Хорошо бы, меня отпустили. Создатель, расщедришься на ещё одно чудо, для слуги твоей?"
Мысленная усмешка получилась горькой.
Да, по её душу пришли.
"Ты посмотри, сама тейрна!" - мысли были не самыми приязненными. Но тут загорается свет факела и Сестра Соловей видит как искажается лицо Элиссы - та плачет.
"Что?!"
От удивления немеют не только руки, женщина почти забывает как дышать. И молчит, да. Потому что говорить больно и потому что ей нечего сказать предательнице.
"Пришла поразвлечься с пленницей? Это тебя умиляет, потому и на лице твоем лживом слёзы?" - жестокие мысли могут отразиться в совсем ледяных глазах шпионки. Вот она не плачет. Ни слезинки не проронила. Потому что давно знает себе цену. Лелиана только сожалеет, что не выполнила приказ святой женщины. Остальное - уже не важно - всё снова сковано льдом. Только отчего же так больно? Будто ей снова едва исполнилось двадцать.

Понимание приходит медленными шажочками, осторожно - душа Лелианы полна сомнений, память ревет и мечется раненным зверем - не доверять женщине, что бросила в темницу, не доверять... Полное нежности движение руки заплаканной тейрны: она убирает прилипшую прядь волос с лица рыжей. Корочка крови неохотно отпускает свою "добычу", щеку дергает отголоском боли.
- Не ожидала, что ты умеешь так играть. - Тихо, очень тихо и очень осторожно.
Взгляд глаза в глаза. В голубых глазах шпионки уже не мечутся молнии, только лёд, едва тронутый первыми лучами рассвета. Верить сложно, но кто она без веры. Верить больно, особенно после того, как подтачивали душу воспоминания о старом предательстве. Этот шрам на душе останется: его не загладить извинениями и фразами о том, что это было сделано для блага всех.
"Впрочем, я тоже хороша - открылась и получила. Я ведь знала, что одна в этом замке. Если бы Элисса не пришла сегодня, я бы проиграла партию вчистую, подвела бы многих. Всё хорошо. Всё почти хорошо, а цена мне - медный грош в торговый день".

- Храмовники отринули свои клятвы. Они больше не щит Церкви. Я помогу. Я приехала, чтобы помочь. - Размыкая губы вновь, шпионка тут же немного иронично смотрит в лицо Кусланд.
- Только как ты обьяснишь тем же храмовникам, куда я делась из темницы. И как ты выведешь меня отсюда, если на дверях стоит стража, охочая до разговоров? - Слишком много вопросов и это, только те, что беспокоят сейчас. А еще есть вопросы по поводу шевалье в замке.
- То, что ты связалась с Орлеем, опрометчиво, Элисса. Селине не нужна стабильность в Ферелдене, Селине не нужен мир на твоих землях, ей нужны твои земли и трон в Денериме. Я не знаю как тебя могли обмануть и почему у тебя в гостях этот маркиз со свитой, но это может оказаться даже опаснее храмовников в твоем замке. - Может, за эти слова её точно не выпустят из темницы, но Лелиана должна произнести то, что её беспокоит. Потому что ставки высоки и потому что... она таки доверилась. То ли светлые и холодные дорожки слёз на лице хозяйки замка стали причиной, то ли глупая память, хранящая как воспоминания о предательстве, так и о молодой и решительной девчонке, которая стала тейрной, стремясь действовать по справедливости.

Руки затекли окончательно. Колет, неприятно ноет каждый палец иголочками морозной стужи. Здесь, в темнице, холодно. Лелиана поджимает губы. Хмурится, снова смотрит на Элиссу и осторожно опускает голову, едва-едва, кивая.
- Я тебе верю. Сейчас. И я очень не хочу, чтобы это оказалось последним разом, когда я тебе поверила. - Быть разыгранной фигурой неприятно; Сестра Соловей прекрасно это помнит, но уже давно она играла сама, а здесь... такой непревзойденный урок от жизни.
"Я слишком высоко взлетела. Забылась. Я даже благодарна тебе, Кусланд, что ты принесла мне боль, заставила вспомнить, что я человек и каждая моя ошибка будет стоить очень дорого. Спасибо за жестокую науку".
Рыжая откидывает голову назад - медленно, чтобы не вызвать головокружение.
- Я была бы очень рада, если бы ты прекратила плакать. Твои солдаты точно что-то заподозрят в таком случае. Да и не идут тебе слёзы, милая. Лучше уж улыбайся. Раз уж все, пока что, живы и... почти... невредимы. - Едва усмехнувшись, Лелиана перевела взгляд на лицо своей любовницы.
"Выросла, всё-таки, волчица. Научилась играть. А я, до последнего, думала, что её-то эта грязь не коснется"

"Боль? Ты знаешь о боли достаточно, Эли, но о моей и о том, что я испытывала раньше, и представления не имеешь. Тебя не предавала та, кого ты любила." - Лелиана едва улыбнулась взглядом, но ничего не сказала - ни к чему было продолжать эту тему, тем более, обстановка совсем не располагала к разговорам о прошлом. Здесь и сейчас нужно было разбираться с нынешними проблемами. В этом шпионка была строга и к себе, и к окружающим: "Какая разница почему и когда именно небо рухнуло тебе на плечи; главное - его выдержать и всё вернуть на места".
А вот вопрос почти умилил. Всё-таки, Кусланд оставалась достаточно наивной во многих вопросах:
- Мы с тобой спали. значит, ты можешь называть себя моей любовницей. И подругой от этого ты быть не перестала... и от этого. - Кивая на цепи, хотя кивок стоил очередной вспышки боли в голове. - Тоже. Ты всё исправила своим появлением, извинениями, обьяснением мотивов.
"И слезами" - но последнее тоже осталось для личного пользования. Рыжая не имела права признаваться, даже самой себе, что слёзы на лице тейрны её тронули. Шпионка не думала, что кто-то может еще лить слёзы по ней.

Вошедшие мужчины не вызвали особого воссторга у Сестры Соловей, но без оков она почувствовала себя свободнее. Даже подавила смешок, выслушивая решившего позанудствовать, о чести и доблести носящих доспехи Хайевера, капитана. А вот храмовник вызвал, в первую минуту, вспышку подозрения и недовольства, так и оставшуюся за полуприкрытыми веками голубоглазой гадины - сейчас она была не в том положении, чтобы высказывать свое "фэ", хотя то, что сказал мужчина, порадовало.
- Храмовников от предательства могут спасти только сами храмовники, обелив своё имя. Тут Вы правы, сэр... - Рыжая вопросительно изогнула бровь, дожидаясь пока воин Церкви назовется... - Кейн.
Обернувшись на Кусланд, "левая рука" Джустинии едва хмыкнула.
- В подземелье зашли трое, а выйдет четверо. Тейрна, ты уверенна в верности гвардейцев, что стоят на страже сейчас? - Вопрос предосторожности. Теперь-то о ней, о собственной безопасности. не думать как-то грешно.
Лелиана склонилась над мешком с вещами, перебирая содержимое. Потом, услышав, что Алистер решил, наконец-то, решительно действовать, чуть цокнула языком.
- Мне нужно связаться с Церковью. Боюсь, твоих сил может не хватить, если оправдаются самые худшие мои подозрения и назревает предательство, а твои цепи не удержат взбесившихся фанатиков. Я хочу вызвать Искателей. - Слово молвлено, а шпионка, так буднично, будто занималась этим каждый день, чуть поманила к себе капитана стражи.

- Раз уж мы ограничены во времени, извольте мне помочь. Подержите. - Вручив часть облачения гвардии мужчине, рыжая принялась быстро снимать свою одежду.
Наготы она никогда не стеснялась, да и хотелось немного изящненько плюнуть в лицо и стражнику, и храмовнику и Элиссе "пониже спины" щлепнуть своим действием - в конце концов, должна была женщина хоть как-то отыгрыться за попадание в темницу.
И злость, деятельная такая, когда любая цель и любая преграда становится личным оскорблением, охватила душу шпионки.
- Рекомендую переговорить с Алистером. Ты ферелденка, Элисса. Как бы тебе не нравилась политика короля, её нужно обсуждать с ним. И просить помощи, и оказывать помощь - ему и своему народу, а не звать чужаков в свой дом. Орлессианские шевалье в твоем замке разочаровали меня даже больше, чем любезный "привет" латными перчатками храмовников по животу и лицу. - Почти мурлыкая, женщина разделась до нижнего белья, мысленно фыркнув "а вы думали, я тут перед вами в чем мать родила щеголять буду?" и принялась сноровисто надевать доспехи гвардейцев. Опыта было не занимать, хотя с времен Мора прошло очень много лет.